i 28c8131be53fca82 - Страница 8

От грустных размышлений Антона Ивановича отвлёк сосед по коммуналке, хронически нетрезвый слесарь Пеньков, который забрёл на кухню в поисках огонька. Твердынин неохотно дал ему прикурить, чуть сморщившись от букета разнообразных ароматов, исходящих от пролетария.

- Ты чего морду воротишь, интеллигентик? - с показным недовольством спросил слесарь, обрадованный возможностью привязаться к инженеру.

- Я не ворочу, - мягко возразил Твердынин, стараясь показать уважение к гегемону.

- Воротишь, падла! - ощерился Пеньков, дыхнув на инженера застарелым перегаром. - Брезгуешь потомственным пролетарием, интеллигентик? Зря с тобой товарищ Марфуткина нянькается, с вражиной. Я бы уже давно сообщил куда следует.

- За что? - равнодушно спросил Антон Иванович.

Слесарь глубоко затянулся, выпустил струю дыма в лицо Твердынину и высказался:

- Фамилия у тебя не нашинская, не пролетарская. Из графьёв поди, интеллигентик?

Инженер ещё не привык к псевдопамяти: псевдособытия путались с реальными. Он напрягся, в голове возникли обрывочные картинки из прошлой псевдожизни: реальное училище, гувернёр француз, уроки танцев и хороших манер... Наверное, в псевдопрошлом Твердынин был всё-таки "из графьёв". Инженер обозлился на меминженеров, что ему подобрали такую рискованную псевдобиографию.

- Нет, я тоже пролетарий! - возразил Антон Иванович, стараясь говорить без дрожи в голосе.

Но недоверчивый слесарь расхохотался:

- Как же! Какой ты пролетарий, падла! Через слово "пожалуйста", "простите-мерсите"!.. Ни одного матюга от тебя за всё время не слышал. Не наш ты, вражина! Не примазывайся!

Пеньков рванул на груди фуфайку, обнажив татуированную грудь, и заблажил:

- Я на таких интеллигентиков, как ты, с детства горбатюсь! Пока вы, вражины, по заграницам французили, я на кусок сохлого хлеба не мог заработать! Но ничего!.. Кончилась ваша власть, падлы!..

Твердынин устал от выпадов рассерженного слесаря. Он залил окурок из-под крана, выбросил в мусорное ведро и собрался уйти.

- А говоришь, не из графьёв, падла! - обрадовался Пеньков, заметив манипуляции инженера. - Пролетарий окурок бы растоптал и плюнул сверху, а не в ведро выкинул, как буржуй!

Неизвестно, что бы ответил Антон Иванович надоедливому соседу, но в кухню неожиданно вошла товарищ Марфуткина. За ней следовали два человека в милицейской форме, трое - в кожаных куртках с наганами в руках и один - в гражданском плаще с портфелем.

- Гражданин Твердынин? - обратился к слесарю гражданский.

- Не я! - испугался Пеньков. - Вот он, падла, стоит! У, вражина, допрыгался!..

Он замахнулся на Антона Ивановича. Товарищ Марфуткина подтвердила, указывая маузером на инженера:

- Да, вот этот Твердынин. У которого морда интеллигентная. Я бы за такие антисоветские морды в Соловки отправляла.

Гражданский подошёл к Антону Ивановичу, вынул бумаги из портфеля и торжественно произнёс:

- На вас, гражданин Твердынин, поступил донос от рабочих прокатного цеха. Вы позавчера сказали, что сталь новой варки плохая. Тем самым вы, гражданин, намекнули, что товарищ Сталин плохой...

- Да как же так, товарищ... э-э-э... - заволновался инженер, ощутив, что начинается самое страшное. - Я имел в виду сталь, а не товарища Сталина.

- Следствие разберётся, - веско сказал гражданский. - У нас есть ордер на обыск и постановление на ваш арест. Пройдёмте!

Твердынина увели в комнату и уложили лицом на пол, предварительно надев ручные и ножные кандалы. В комнате энкаведешники перевернули всё вверх дном. Понятые Пеньков и товарищ Марфуткина злорадно похихикивали. Антона Ивановича мучила только одна мысль - скоро его отвезут в управление НКВД и будут бить. А может даже изощрённо пытать. Большевики знают толк в пытках, любой школьник знает. Ощущения в мемориуме полные, то есть несчастный инженер будет чувствовать боль в полной мере. Инженер вспомнил, в одной передаче показывали, как погруженцу в мемориуме прижигали сигаретой руку, а потом в реале у него на этом месте возникало покраснение.

Не найдя ничего подозрительного в комнате, товарищ с портфелем кивнул, и двое в милицейской форме поволокли Твердынина на улицу. У подъезда уже стоял "воронок". Мельком инженер заметил, что у каждого подъезда стояло по такой же чёрной легковушке, у некоторых даже по два: наступало время ночных арестов. Антон Иванович оказался на заднем сидении зажатым между двух милиционеров.

Ехали не очень долго, немного постояли в пробке, образованной "воронками", едущими к городскому управлению НКВД. Когда Твердынина выволокли из машины, он увидел, что небольшая площадь перед управлением полностью забита "воронками". Из машин вытаскивали арестованных - учёных в пенсне, священников, артистов во фраках - и, придавая ускорение пинками, тащили в подъезд управления.

Спотыкающегося на каждом шагу из-за ножных кандалов инженера проволокли на второй этаж, и он оказался в маленьком кабинете. В глаза ему немедленно брызнул яркий свет: невидимый следователь, сидящий за столом, профессионально направил на него абажур настольной лампы. Антона Ивановича грубо усадили на жёсткий стул, привинченный к полу. Он услышал, как за спиной хлопнула дверь, и несчастный инженер оказался один на один со следователем.

Следователь не торопился. Некоторое время он внимательно изучал бумаги на своём столе, не обращая внимания на арестованного. Затем он встал из-за стола и прошёлся по кабинету. Твердынин зажмурился, ожидая удара. Следователь присел на краешек стола - рослый моложавый парень во френче и фуражке с синим околышем, которую он почему-то не догадался снять.